Это здание находится в центре города. В отличие от многих других на нём нет мемориальной доски. И мало кто помнит, что здесь, в квартире князей Путятиных, 3 марта 1917 года закончилась более чем 300-летняя история императорской России. В учебниках об этом событии, круто изменившем жизнь страны, сказано две-три строчки: мол, посовещавшись с членами Временного правительства, великий князь Михаил Александрович подписал Манифест об отречении от престола. Как же это произошло?
На совещании, кроме великого князя, присутствовали семь министров Временного правительства и пять депутатов Государственной Думы во главе с Родзянко. Некоторые из них оставили воспоминания, благодаря которым мы можем реконструировать давние события. Но прежде — несколько слов о том, кому суждено было в эти часы взять на себя ответственность за страну.
Принято считать, что последний русский император — Николай Второй. Но после его отречения был ещё один — Михаил Романов. Только царствовал он неполные сутки со 2 на 3 марта 1917 года. Отрёкшись от престола в пользу младшего брата, бывший самодержец отправил ему телеграмму: «Его Императорскому Величеству Михаилу Второму. События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если огорчил тебя и что не успел предупредить… Горячо молю Бога помочь тебе и нашей Родине. Ники» (впервые этот текст был опубликован спустя 65 лет в книге 149 «Нового журнала»). Так сбылось пророчество: династия Романовых началась с Михаила Первого, а закончилась Михаилом Вторым.
Великий князь — младший сын императора Александра Третьего и императрицы Марии Фёдоровны, родился 22 ноября (5 декабря) 1878 года в Санкт-Петербурге. Всю жизнь находился в тени старшего брата. Был очень скромным, но это не помешало ему стать блестящим офицером, а в годы Первой мировой войны боевым генералом. Недаром всадники, служившие под началом Михаила в Кавказской туземной конной дивизии (Дикая дивизия), называли его: «джигит Миша», «храбрейший из храбрых».
Незадолго до крушения монархии лидеры «Прогрессивного блока» пригласили великого князя на одно из заседаний и задали вопрос: готов ли Михаил Александрович наследовать престол? Он ответил:
— Да минует меня чаша сия…
И вот на плечи этого человека, помимо его воли, легло бремя верховной власти.
Ранним утром 3 марта после получения телеграммы об отречении Николая Второго состоялось заседание членов Временного правительства и Временного комитета Государственной думы. Милюков, Гучков и Шульгин выступали за монархию, доказывали, что Михаил не имеет права отказаться от престола. Иначе считали Родзянко и Керенский. Но Михаил уже стал императором, и весть об этом отправлена во все концы страны. Вот-вот ему должна присягнуть армия. Заседавшие в Таврическом дворце понимали: необходимо срочно встретиться с Михаилом Александровичем.
Узнав, что на Миллионную, 12 вскоре прибудут члены Совета министров, великий князь не удивился. Только Михаил Александрович считал, что ему предложат стать регентом при малолетнем племяннике. Но события стремительно сменяли друг друга…
В помещении всё подготовлено для заседания. Депутаты, в большинстве настроенные за отречение Михаила Александровича от престола, волнуются: что будет, если он откажется? Премьер-министр князь Львов и ещё семь министров подадут в отставку. Не у дел может оказаться и Родзянко. А с императором останется министр иностранных дел и, возможно, военный министр Гучков.
Без четверти десять в зал вошёл высокий моложавый человек, подошёл к каждому, чтобы пожать руку. На лицах присутствовавших читался страх, умело подогреваемый Керенским. Несколько раз он говорил, что в любой момент сюда могут ворваться вооружённые люди и всех убить. Вторили ему Родзянко и князь Львов. Милюков же призвал великого князя не отказываться от престола:
— Если Вы откажетесь… будет гибель! Потому что Россия потеряет свою ось… Монарх — это ось… Масса, русская масса… Вокруг чего она соберётся?.. Если Вы откажетесь, будет ужас! Полная неизвестность, потому что не будет присяги!.. Не будет государства! России! Ничего не будет…
Его прервал Керенский:
— …Приняв Престол, Вы не спасете Россию! Наоборот… Я знаю настроение массы… Сейчас резкое недовольство направлено именно против монархии… Перед лицом внешнего врага начнётся гражданская, внутренняя борьба!.. Умоляю во имя России принести эту жертву!..
В гостиной наступила тишина. И тогда последнее усилие сделал Гучков. Как пишет французский дипломат Морис Палеолог, «обращаясь лично к Великому Князю… он стал ему доказывать необходимость немедленно явить русскому народу живой образ народного вождя:
— Если Вы боитесь, Ваше Высочество, немедленно возложить на себя бремя Императорской короны, примите… верховную власть в качестве “Регента Империи на время, пока не занят Трон”, или… титул в качестве “Прожектора народа”… В то же время Вы могли бы дать народу торжественное обязательство сдать власть Учредительному Собранию, как только кончится война.
Эта прекрасная мысль… вызвала у Керенского припадок бешенства, град ругательств и угроз».
Ни к какому результату так и не пришли. Михаил Александрович сказал, что хочет обсудить ситуацию наедине с двумя из присутствующих, а после этого примет решение. Его выбор пал на князя Львова и Родзянко. Первый — премьер-министр, второй — Председатель Государственной Думы. От них он хотел получить подтверждение, что Временное правительство сможет сохранить существующий строй и гарантировать условия, необходимые для выборов в Учредительное собрание.
Родзянко не раз утверждал: передача полномочий Учредительному собранию не исключает возможности возвращения власти династии. Это же он сказал и великому князю: отречение от престола не будет иметь фатальных последствий для короны. Для Михаила эти слова стали убедительным аргументом и, всё взвесив, он сказал:
— При создавшихся условиях я не могу принять престол.
Все были подавлены. Гучков же, словно стремясь облегчить совесть, выкрикнул:
— Господа, вы ведёте Россию к гибели; я не последую за вами…
На Миллионную, 12 вызвали двух известных юристов — барона Нольде и Набокова. Они понимали: по закону Николай Второй не имел права отречься от престола за сына. Но он сделал это, и необходимо выполнить его волю. Обсудив ситуацию, решили: нужен политический Манифест. Так появился документ, названный Манифестом об отречении. Но что любопытно — в тексте слова «отречение» нет:
«Тяжкое бремя возложено на меня волею брата моего, передавшего мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народных.
Одушевлённый единою со всем народом мыслью, что выше всего благо Родины нашей, принял я твёрдое решение в том лишь случае восприять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном собрании, установить образ правления и новые основные законы Государства Российского.
Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему и обеспеченному всею полнотою власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок, на основе всеобщего прямого равного и тайного голосования, Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа.
Михаил».
Михаил Александрович соглашался принять верховную власть лишь в случае соответствующего решения Учредительного собрания. И в то же время он наделял властью Временное правительство.
С политической точки зрения Манифест составлен блестяще: власть Временного правительства признал новый император. Хотя он говорит, что ещё не стал им, но ведь может стать. Михаил условно принял корону, и временно отказался от неё. Россия стала республикой, оставаясь в то же время монархией.
С точки же зрения закона Манифест не выдерживал критики. Великий князь Михаил не мог передать верховную власть, потому что сам не обладал ею. В соответствии с отречением Николая Второго он должен править «в единении с Государственным советом и Государственной Думой». «Отречение» же отменяло все три источника власти.
Манифесты двух царственных братьев отвезли в типографию, и вскоре по всему городу висели плакаты: «Николай отрёкся в пользу Михаила. Михаил отрёкся в пользу народа».
Цель подписанного Михаилом — выиграть время. Члены Временного правительства надеялись, как и он, что в стране будут восстановлены законность и порядок и созданы условия для созыва Учредительного собрания. Если бы так произошло, то Манифест стал не капитуляцией монаршей власти перед восставшей толпой, а фактором, поддерживающим монархию до созыва Учредительного собрания. Кроме того, идея о «выбранном» народом царе не нова. Михаил Первый, с которого началась династия Романовых, был выбран Земским собором в 1613 году.
Сразу после публикации Манифеста в Петрограде стихли выстрелы. По сути, Михаил Второй остановил Февральскую революцию и дал стране, изнемогавшей от борьбы с внешним врагом, передышку от внутренних распрей, задержал начало Гражданской войны. Когда же Россию охватил «красный террор», сам он стал просто гражданином Романовым — без титула, воинского звания, должностей и финансового обеспечения.
По общепринятой версии, М. А. Романов и его секретарь были расстреляны в ночь с 12 на 13 июня 1918 года в лесу близ Перми местными чекистами. Но строится она лишь на воспоминаниях потенциальных убийц. Их можно подвергнуть сомнению. Пункт 1 статьи 61 ГПК РФ гласит: обстоятельства, признанные судом общеизвестными, не нуждаются в доказывании. Однако факт смерти М. А. Романова и Н. Н. Джонсона судом никогда не был установлен.
В печати объявили об их побеге. Некоторые исследователи считают, что подобное заявление свидетельствует о хитрости большевиков, желавших скрыть факт убийства. Мы же обратимся к документу, написанному вовсе не для публикации в газете, а для «внутреннего», партийного пользования, и многие годы хранившегося в Государственном архиве Пермской области под «грифом секретно». Это воспоминания чекиста М. Ф. Потапова: «И мне Борчанинов говорит: Сюда привезли Михаила Романова, его нужно будет принять и охранять. Для этой цели… выделили большую комнату, и сюда посадили Михаила Романова, его секретаря Джонсона… Они сидели три месяца, и я их охранял… Впоследствии получилось… на Михаила Романова пришло распоряжение отпустить его на волю, …под наблюдение чека, и поместили его в бывшие Королевские номера… После этого… я попросил приехать на родину, в отпуск… меня отпустили. А когда я приехал сюда, Михаила Романова здесь не оказалось, он сбежал».
Другой документ, дающий надежду, что Михаил Александрович не погиб в 1918 году, — это приказ барона Унгерн фон Штернберга, командира Азиатской дивизии, № 15. В нём есть строки: «Пришли большевики… в народе мы видим разочарование… Ему нужны имена… всем известные, дорогие и чтимые. Такое имя лишь одно — законный хозяин Земли Русской ИМПЕРАТОР ВСЕРОССИЙСКИЙ МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ, видевший шатанье народное и словами своего ВЫСОЧАЙШЕГО Манифеста мудро воздержавшийся от осуществления своих державных прав до времени опамятования и выздоровления народа русского…».
20 августа 1921 года барона Унгерна пленили «красные» и 15 сентября судили. Ему предъявили три обвинения, в том числе следующее: он вёл вооруженную борьбу против советской власти с целью реставрации монархии и возведения на престол Михаила Романова. Ни одно из обвинений барон Унгерн не опроверг. В тот же день его расстреляли. Напрашивается вопрос: значит он, как и пермский чекист М. Ф. Потапов, знал, что великий князь Михаил Александрович спасся в 1918 году?
Доподлинно известно: в ночь с 12 на 13 июня 1918 года пермские чекисты похитили М. А. Романова и его секретаря Н. Н. Джонсона. Больше их никто не видел: ни живыми, ни мёртвыми. Хочется верить, что когда-нибудь мы узнаем правду.
В 1981-м великий князь Михаил Александрович был канонизирован в числе Новомучеников Российских Русской Православной Церковью за границей. 8 июня 2009 года Генпрокуратура РФ реабилитировала нескольких членов императорской фамилии, в том числе великого князя Михаила Александровича, а также его секретаря Н. Н. Джонсона, которые считались «врагами народа».
Источники:
https://adresaspb.com/category/geography/chast-goroda/millionnaya-ulitsa-dom-12/
