Университетская наб., 1, Санкт-Петербург, Россия, 199034
После войны Юрий Валентинович Кнорозов ( https://reveal.world/story/yurij-knorozov-byl-uveren-chto-on-genij-i-byl-absolyutno-prav) начал работать в ленинградском Музее этнографии, расположенном в здании Кунсткамеры.. В крошечной комнатке с большим окном, служебном помещении Кунсткамеры, живёт угрюмого вида молодой мужчина. Широкие плечи, острые скулы, пронзительный взгляд — он больше похож на гангстера из голливудского фильма, чем на учёного. Из одежды у него — только шинель и гимнастёрка, оставшиеся после Великой Отечественной войны. Комната необычная: все стены разрисованы иероглифами майя, на одной из них — большой рисунок акулы. Жилец, молодой ученый Юрий Кнорозов, создал такой экзотический антураж своими руками. Кнорозов много пьёт и работает в Кунсткамере: водит для детей экскурсии, разбирает коллекции, помогает в архиве. Любит поболтать со своим соседом Львом Гумилёвым, который живёт от него буквально через стенку. Всё остальное время у Кнорозова уходит на главное дело — расшифровку письменности майя. Он дни напролёт проводит за книгами в своём ленинградском кабинете, в почти десяти тысячах километров от полуострова Юкатан, который был когда-то центром этой древней цивилизации. В отличие от Шампольона, расшифровавшего египетские иероглифы, Кнорозов не имел текстов в переводе на современные майя языки. Крупнейшими специалистами в области культуры майя расшифровка этой письменности была отнесена к области утопий. Но он ее расшифровал. В том, чтобы сотрудники жили при музеях, прежде не видели ничего необычного. Решая проблемы быта сотрудников, заодно, очевидно, укрепляли их связь с местом работы. Делали их существами в высшей степени музейными.
Свои успехи в дешифровке Юрий Валентинович до определенной
степени связывал с ударом, полученным им в детстве. Во время игры в крокет
кто-то из братьев попал ему шаром в лоб. Дело грозило обернуться слепотой, но —
обошлось. Какой бы ни была связь — временной или причинной — между ударом в лоб
и даром дешифровки, Кнорозов рекомендовал «будущих дешифровщиков бить по
башке». Единственная неясность для него состояла здесь в том, как именно это
следует делать.
Расшифровку письменности майя Юрий Валентинович собирался
защищать как кандидатскую диссертацию. Идя на защиту, он совершенно не
представлял, чем она кончится. Проблема состояла в том, что, по убеждению Энгельса,
в доклассовом обществе (каковым он считал цивилизацию майя) фонетическое письмо
отсутствовало. Существование письменности майя противоречило домыслам немца,
что могло стать непреодолимым препятствием как для защиты, так и для самой
письменности.
Все, однако, сложилось наилучшим образом. Не глядя на
портрет Энгельса, Юрий Валентинович развесил в конференц-зале таблицы. Доклад
диссертанта длился ровно три минуты. После паузы дама из Ученого совета
спросила исследователя, что значит один из значков на таблице. «Понятия не
имею», — ответил Юрий Валентинович. Ученый совет принял решение присвоить
защищаемой диссертации докторскую степень. Лицо Энгельса исказила судорога.
Вскоре после своей триумфальной защиты Кнорозов перешел
работать в Кунсткамеру. Жизнь в Кунсткамере была не такой уж мрачной. Она имела
свои краски, и роль в этом Юрия Валентиновича оказалась далеко не последней.
Рутинные вещи его присутствие превращало в незабываемые события. Так, по
окончании одной из московских конференций сотрудники Кунсткамеры ехали на
Ленинградский вокзал. Добираться решили в такси. Сев в машину, коллеги
обнаружили отсутствие Юрия Валентиновича. Поскольку такси он ловил вместе с
остальными, все выскочили из машины и бросились его искать. Специалист по
культуре майя, еще минуту назад стоявший у такси, словно растворился в воздухе.
После тщательных поисков было принято неизбежное решение ехать на вокзал. На
вокзале Юрий Валентинович вышел из машины вместе со всеми. Этот путь он
проделал в багажнике.
Другая история была связана с нелюбовью Кнорозова к общению
с журналистами. Стоит при этом заметить, что интервью у расшифровщика
таинственных письмен хотели взять постоянно. Однажды директрисе Кунсткамеры
удалось уговорить его дать интервью одной газете. Для встречи с журналисткой
Юрию Валентиновичу было предоставлено солидное помещение — кабинет знаменитого
этнографа Дмитрия Алексеевича Ольдерогге. Войдя в кабинет первым, Кнорозов
закрыл за собой дверь на ключ.
Журналистка растерянно улыбалась. Снисходительная к
издержкам гениальности, директриса легонько постучала в дверь. Затем сильнее.
Юрия Валентиновича попросили открыть дверь и даже слегка пожурили. Попросили
хотя бы отозваться, но молчание было им ответом. Когда принесли запасной ключ и
отперли дверь, оказалось, что в комнате никого нет. Створка распахнутого окна, как
сказали бы романисты прежних лет, обреченно скрипела на ветру. Кабинет
Ольдерогге находился в бельэтаже, что, собственно, и определило ход мысли Юрия
Валентиновича. Интересно, что вместе с дирекцией в кабинет Ольдерогге вошла
милиция. Увидев, как из окна Кунсткамеры выпрыгнул человек, кто-то из прохожих
проявил бдительность.
Юрий Валентинович помнил имена всех котов, с которыми ему
когда-либо довелось познакомиться. Посещая дома с котами, он не забывал
прихватить с собой пузырек валерьянки. Не поощряя в котах чрезмерного
пристрастия к выпивке, он, тем не менее, относился к их слабостям с пониманием.
Возможно, это напоминало ему некоторые собственные проблемы. Коты наполняли всю
его жизнь и помогали в выражении как положительных эмоций (в минуту радости он
порой мяукал), так и отрицательных: первого президента России — подразумевая,
очевидно, превращение страны в поле чудес — он называл Котом Базилио. У самого
Юрия Валентиновича была кошка Ася и ее сын Толстый Кыс. Работу о возникновении
речи, которую ему помогала писать Ася, исследователь собирался публиковать под
двумя именами — своим и Асиным. Для Кнорозова стало настоящим ударом, когда
Асино имя при публикации сняли.
Кнорозов до конца жизни проработал в Кунсткамере, после 1989
года ему открылась дорога на Запад: впрочем, ученый не уехал навсегда — он
побывал в Мексике и Гватемале, где его встречали со всевозможными почестями.
«Сердцем я всегда остаюсь мексиканец», — сказал Кнорозов, когда ему вручали
серебряный орден Ацтекского орла.
Источники:
Е.Г.Водолазкина "Кунсткамера в лицах"
