Пагода 1915

Дом №3 на Большой Пушкарской известен как Дом Василия Степановича и Екатерины Петровны Кирилловых. Архитектор Бреев построил дом в 1900 году, а в 1908-ом техник Фомичев перестроил по заказу хозяев его правую часть. Кирилловы и их родственники занимали здание вплоть до Великой Отечественной. Вся большая семья погибла в блокаду. В Доме Кирилловых весной 1915-го гостила Анна Ахматова после переезда в Петербург из Царского Села и прежде, чем отправиться в Слепнево.

Дом, который она красиво назвала "пагодой" за довольно затейливую, не без азиатчины, архитектуру: за скульптурных грифонов, женщин, облаченных в необычные хитоны, и какие-то индийские, утолщенные в середине, как кегли, колонны в подъездах. На его фасаде красуются сфинксы, а «привратниками» обеих парадных, выходящих на Пушкарскую, служат две пары скульптур. Слева от входящего в подъезд стоит девушка с кувшином, справа – молодой человек, оба – в греческих одеяниях.

Это был дом, в который упирается Гребецкая улица, –вспоминает Ахматова: “«Пагода» этот дом назывался. Была сырая и темная комната, была очень плохая погода, и там я заболела туберкулезом, то есть у меня сделался бронхит. Чудовищный совершенно бронхит. Это было первый раз в жизни, что я кашляла. И вот с этого бронхита и пошло все.”

Ахматова сначала ездила в лазарет из Царского Села, где они жили, а потом, чтобы быть поближе, на два месяца сняла комнату неподалеку - на Большой Пушкарской. "Тонкая, высокая, стройная, с гордым поворотом маленькой головки. Нос с горбинкой, темные волосы на лбу подстрижены короткой челкой, на затылке подхвачены высоким испанским гребнем... Суровые глаза. Ее нельзя было не заметить. Мимо нее нельзя было пройти, не залюбовавшись ею". С 1915 году, пребывая под одной крышей, давно уже не жили друг с другом - оставались друзьями. Даже сын не сблизил их. "Мы и из-за него ссорились, вспоминал позднее Гумилев.

У Ахматовой были сердечные привязанности. Она, как признается потом, тоже "спешила жить и ни с чем не считалась". У нее был уже красивый роман с Модильяни в Париже, на письмо которого, спрятанное в книге, наткнулся однажды Гумилев; какое-то романтическое приключение с художником Судейкиным, которому посвятит несколько стихов; короткая, но бурная связь с юным композитором Артуром Лурье. А еще раньше, она признается Гумилеву, что первым у нее был другой. Из-за этого Гумилев и попытается, покончить с собой. Да, сердечные привязанности у Ахматовой были, но счастья в любви, кажется, не случилось. К 1915 году она уже успеет сказать, что "никогда не знала, что такое счастливая любовь...".

Один из ее романов как раз и шел, когда она переехала сюда - на Пушкарскую, 3. Роман с Борис Васильевичем фон Анрепом начался за полмесяца до переезда сюда. Здесь жила воспоминаниями об этом вечере и двух днях - "на третий он уехал". Уехал на фронт. Удивительно, но Анрепу она посвятит более тридцати стихов. О своем увлечении вспоминал позднее и Анреп: "Мы катались на санях, обедали в ресторанах, и все время я просил ее читать мне стихи; она улыбалась и напевала их тихим голосом. Часто мы молчали и слушали всякие звуки вокруг нас. Во время одного из наших свиданий в 1915 году я говорил о своем неверии и о тщете религиозной мечты. А. А. строго меня отчитала, указала на путь веры как на залог счастья. "Без веры нельзя..." Но от нее я не получил ни одного письма, и я не написал ни одного, и она не "пришла на помощь моему неверью"..."

Ахматова проводит Анрепа на фронт, откуда он будет рваться к ней.

Источники:

http://ahmatova.niv.ru/ahmatova/about/nedoshivin-progulki/portret-lyubvi.htm

https://www.spb.kp.ru/daily/26721/3746766/