Наиболее полный и логичный рассказ о начале русской государственности содержится в так называемой "Повести временных лет" (далее – ПВЛ), общерусском летописном своде, составленном в Киеве в начале XII век и вобравшем в себя летописные и иные записи (как новгородские, так и киевские) конца десятого–одиннадцатого века, а также устные предания, как северного (ладожско-новгородского), так и южного (киевского) происхождения. ПВЛ сохранилась во многих списках, из которых семь признаются наиболее достоверными и привлекаются для воссоздания первоначального текста ПВЛ. Три древнейших списка ПВЛ датируются в диапазоне 1377–1425 годов.
В пяти из семи списков первым городом, где "сел" приглашенный на княжение Рюрик, то есть столицей, названа Ладога. (Таковы следующие списки: Радзивилловский, Московский Академический, Ипатьевский, Хлебниковский и Летописец Переяславля-Суздальского).
Ни в одном из семи списков (в их первоначальных древних текстах) первой столицей не назван ни Новгород, ни иной пункт. В двух списках название города, где "сел" Рюрик, намеренно опущено. В одном из этих двух, Троицком, над именем Рюрика позднее и другим почерком было написано "Новгод".
В ныне утраченных древних списках ПВЛ, которые успел использовать в своей "Истории Российской" первый русский историк Татищев, также в качестве первой столицы упоминалась только Ладога.
Даже опущение имени Ладоги в двух списках говорит в пользу того, что в летописях, с которых копировались эти списки, имя Ладоги было. Вероятно, переписчики 1377 года и позже уже были знакомы с местной новгородской легендой о первоначальном приходе Рюрика в Новгород и, встречая в летописи имя малоизвестной в это время Ладоги, опускали его.
Приведем наиболее полный текст сказания о начале русской государственности по Ипатьевскому списку (ок. 1420 года), выделяя в нем хронологически последовательные блоки событий.
"В лето 6370 (862 год). И изгнаша варягы за море, и не даша имъ дани, и почаша сами в собе володети. И не бе в них правды. И въста родъ на род, и быша усобице в них, и воевати сами на ся почаша.
И ркоша: "Поищем сами в собе князя, иже бы володелъ нами и рядил по ряду, по праву". И идоша за море к варягом, к руси. Сице бо звахутъ ты варягы русь, яко се друзии зовутся свее, друзии же оурмани, аньгляне, иней и готе, тако и си. Ркоша русь, чюдь, словене, кривичи и вся: "Земля наша велика и обилна, а наряда в ней нет. Да пойдите княжит и володеть нами".
И изъбрашася трие брата с роды своими и пояша по собе всю русь, и придоша к словеном первее, и срубиша город Ладогу. И седе старейший в Ладозе Рюрикъ, а другий, Синеусъ, на Беле озере, а третей, Труворъ, в Изборьсце. И от техъ варягъ прозвася руская земля.
По дъвою же лету умре Синеусъ и брат его Труворъ. И прия Рюрикъ власть всю одинъ, и пришед къ Илмерю, и сруби город надъ Волховом, и прозваша и Новъгород, и седе ту княжа".
Перед нами явно запись эпического предания, передававшегося устно и обладающего внутренней логикой, соразмерностью и ритмом.
Последующий рассказ ПВЛ о Рюрике завершается сообщением о его смерти в 879 году и о передаче им княжения своему родичу Олегу, под покровительство которого он отдает малолетнего сына Игоря.
То, что Рюрик первоначально "седе" (сел) в Ладоге, означает, что в Ладоге он "седе на столе", то есть на том особом княжеском сидении (прообразе трона), от которого и происходит слово "столица". Важно, что крепость в Ладоге в земле "словен" строит не только Рюрик, а все три брата "с роды своими" и со "всей русью", то есть она создается как центральная крепость всего формирующегося раннегосударственного образования. При этом сказано, что Рюрик дает городку у Илмеря имя "Новгород", но не сказано, что он дает имя Ладоге. Создается впечатление, что поселение Ладога под этим именем существовало и до Рюрика, а он лишь построил здесь (или возобновил) крепость. Это предположение подтверждается вариантом чтения в летописях, которыми пользовался Татищев: "и утвердиша город Ладогу", то есть "укрепил город Ладогу".
Отметим, что в пяти из семи достовернейших списков ПВЛ (в том числе в трех древнейших) первой в числе этносов, которые приглашают заморскую "всю русь", названа некая местная "русь", явно (как и Ладога) существовавшая и до Рюрика. Такое понимание подтверждается словами "поищем сами в собе князя", говорящие о том, что заморская "вся русь" не чужая для восточноевропейских этносов, возглавляемых своей местной "русью" и, возможно, "словенами".
Столичный статус Ладоги, а также другие данные, содержащиеся в тексте ПВЛ, находят подтверждение в иностранных источниках и в археологии. Три скандинавские "саги о древнейших временах", повествующие о событиях девятого – начала десятого века и во многом родственные древнейшим сказаниям, сокращенно изложенным летописцем, всегда называют резиденцией конунга (то есть столицей Гардарики (Руси) Альдейгью/Альдейгьюборг (Ладогу), а не Хольмгард ("островной двор" – как скандинавы называли "Рюриково городище", а позднее собственно Новгород). Более того, в "Саге о Хрольве Пешеходе" (прототипом героя которой послужил знаменитый Ролло, основатель герцогства Нормандии) рассказывается о длительной его борьбе за обладание столицей конунга Альдейгьей, а в конце сообщается, что он сам "сел на стол" в Хольмгардаборге. Таким образом, подтверждается намеченная летописью общая тенденция к переносу столицы в глубь страны, подальше от набегов викингов, из Ладоги в район Новгорода, а затем в Киеве. События, лежащие в основе этой саги, относятся к рубежу IX–X века. В саге имеется термин, переводимый как "главное место сидения конунга", то есть место, где, согласно летописи, князь "седе на столе" – иными словами, столица. Несомненно, Рюрик, "садясь" в Ладоге, лишь продолжал существовавшую задолго до него традицию, отраженную в скандинавских сагах.
Есть серьезные основания полагать, что глава Волховско-Ильменской Руси уже за поколение до Рюрика претендовал на титул более высокий, чем князь или конунгод Во франкских "Вертинских анналах" сообщается, что в 839 году к императору Людовику Благочестивому вместе с послами византийского императора Феофила прибыли из Константинополя послы "хакана" народа "Rhos", оказавшиеся при проверке этническими "свеонами" (шведами). Посольство "хакана" выехало из Руси не позже 838-го года и возвращалось назад через Рейн, по пути, ведущему в "Варяжское море", то есть на север Руси. Как явствует из всей суммы археологических источников, никакого другого достаточно крупного военно-торгового центра, кроме Ладоги, где бы уже в 830-е годы скандинавы составляли значительную часть социальной верхушки общества, на территории Руси не существовало. В частности, в 830-х годы еще не существовал единственный серьезный конкурент Ладоги на титул первой столицы Руси – "Рюриково городище" у истоков Волхова. Так что резиденция "хакана народа рос" в 830-х годы могла находиться лишь в районе современной Ладоги. Сам титул "хакан" говорит об ориентации "народа рос" на контролируемые каганом хазар волжско-донские торговые пути, ведущие в страны Арабского халифата, а также о зарождении смутных "имперских амбиций" у русов уже в первой трети IX века, поскольку этот титул со времени Тюркского каганата VI – VII ввек был иерархически сопоставим с титулом "император". Позднее титулом "каган" митрополит Илларион в XI веке именовал и Владимира, и Ярослава Мудрого.
Примерно к этому же времени восходит сообщение арабоязычного писателя Ибн-Хордадбеха о том, что русы "из отдаленнейших земель славян" через земли хазар привозят в Багдад лучшие меха и мечи и торгуют там, выдавая себя за христиан.
"Житие святого Ансгария" (крестителя Швеции) рассказывает о походе и нападении в 851–852 годы войска датчан, находившегося у города Бирки (центральная Швеция), на некий "далекий город в пределах славян", в котором, учитывая существование традиционного торгово-военного пути между Биркой и Ладогой, естественно видеть последнюю (гипотеза А. Н. Кирпичникова).
Все эти прямые и косвенные свидетельства письменных источников о событиях в Поволховье находят убедительные подтверждения в данных археологии. В соответствии с ними, Ладога с окружающими ее городками и расположенными вдоль Волхова и Сяси своеобразными культово-погребальными сооружениями – "сопками" уже в первой половине IX век была центром раннегосударственного полиэтничного организма со своеобразной языческой религией. В 850–860-х годы в Поволховье зарывается и не изымается из земли значительное количество кладов, что говорит о дестабилизации обстановки. В Ладоге в 850-х годы происходит пожар, после чего в ее материальной культуре ощущается новое усиление "скандинавской традиции". Где-то между 863-м годом и 870-м годом еще более сильный пожар уничтожает горизонт Е-2 в Ладоге, после чего археологически фиксируется продолжение жизни на поселении в горизонте Е-1, а затем некоторое ослабление ее интенсивности. Также в последней трети IX века на другом берегу Волхова напротив Ладоги возникает чисто скандинавский могильник с захоронениями в ладьях, существующий здесь в течение первой половины Х-го века. В одном из женских погребений некрополя обнаружены обломки двух фризских кувшинов, орнаментированных серебристой фольгой, с явственным изображением креста. Полагают, что такие кувшины использовались при литургии и нахождение их в женских могилах Швеции говорит о результатах христианизаторской деятельности святого Ансгария.
Самое богатое погребение могильника (по-видимому, вождя скандинавской дружины) в деревянной камере с остатками сожженной ладьи над гробовищем принадлежит мужчине 60-ти лет, погребенному около 890–895 годов.
Наконец, начиная с 870-х годов наблюдается непрерывающаяся до начала XI века интенсивная жизнь и строительство на военно-торговом укрепленном поселении "Рюриково городище", заслуга исследования которого принадлежит Е. Н. Носову, убедительно доказавшему, что оно и является древнейшим "Новъгородом" ПВЛ, расположенным у "Илмеря" (Ильменя) и "над Волховом", то есть второй резиденцией Рюрика и второй столицей формирующейся Руси, вероятно, первоначально называвшейся финно-скандинавским именем "Невогард" ("болотный двор" – то есть резиденция на холме среди болотистой поймы) и скандинавским "Хольмгард". Самое высокое всхолмление у истоков Волхова, вероятно, издавна использовалось для кратковременных остановок на водном пути. Однако некоторые немногочисленные находки на "Рюриковом городище" позволяют лишь условно говорить о начале жизни на нем с 850-х годов, а весь богатый массовый вещевой материал, в частности, хорошо датируемые бусы и гребни, относится ко времени не ранее горизонта Е-1 Ладоги, то есть начиная от 870-х годов и позднее.
В самом Великом Новгороде не обнаружено слоев, достоверно датируемых по сохранившимся бревнам ранее 950-х годов. Тонкий культурный слой под древнейшими деревянными постройками позволяет опустить дату начала непрерывной жизни в Новгороде не ранее, чем до 930-х годов. Так что все празднуемые страной и Новгородом годовщины зарождения Руси и Новгорода в IX век должны в первую очередь соотноситься с Ладогой и "Рюриковым городищем".
В связи с вышесказанным обратимся ко второй, условно "новгородской", версии зарождения русской государственности и возникновения первой столицы Руси. Эта версия особенно хорошо представлена и разработана в списках новгородской летописной традиции, древнейшим из которых является Комиссионный список Новгородской первой летописи младшего извода, созданный около 1450 год
По этой версии, приглашенный Рюрик сразу "седе... в Новегороде". Но весь рассказ летописи носит явные следы сокращения, нарушающего логику эпического предания. Так, в этой версии не упомянуты ни русь в числе этносов, приглашающих Рюрика с братьями, ни "вся русь", которую привели с собой братья. Последняя заменена на "дружину многу и предивну" – от последнего эпитета веет сказочностью. Зато на первое место выдвинуты "новгородстии людие". В итоге становится малопонятной почти дословно совпадающая с "ладожской" версией фраза концовки: "И от тех Варяг... прозвашася Русь".
И последующий рассказ о Рюрике сокращен настолько, что в варианте летописи попросту отсутствует упоминание о смерти Рюрика и о родственных связях Рюрика и Олега.
"Новгородская" версия явно возвеличивает роль Новгорода и новгородцев и уменьшает или игнорирует роль местной "руси" и Ладоги, заморской "всей руси" и Рюрика.
Однако, утвердив Новгород в роли первой и единственной столицы при Рюрике, летопись в дальнейшем невольно проговаривается об особой и важной роли Ладоги в системе складывающегося русского государства. Пересказывая легенду о походе Олега на Царьград (реально имевшем место в 907 году), летопись сообщает, что Олег после победоносного похода, проехав через Киев и Новгород, возвращается именно в Ладогу, где его и хоронят. Создается впечатление, что главной резиденцией рода Рюриковичей и главным местом их захоронения еще в начале Х век была Ладога и ее окрестности. Это подтверждается тем, что ни первая, ни вторая версии "легенды о призвании" не сохранили никакой памяти о могиле Рюрика, что было бы невозможно, если бы он был похоронен в окрестностях Новгорода. Вероятно, Олег был похоронен в Ладоге потому, что там был погребен и его знаменитый родич. Стоит обратить внимание на сообщение одной компиляции 1492 года из летописных данных, сохранившейся в позднем и неисправном списке: "...умре Рюрик в войне в Короле...". С Карельского перешейка проще довезти тело вождя до Ладоги, чем до "Рюрикова городища".
Эти данные и основанные на них предположения находят подтверждения в археологическом материале. Именно возле Ладоги в урочище Плакун существовал скандинавский могильник последней трети IX–первой половины Х век, на котором встречены и могилы знати. При этом никаких достоверных следов дружинного могильника в окрестностях "Рюрикова городища" и Великого Новгорода пока не обнаружено.
Не затрагивая здесь проблему происхождения этнонима "русь-рос", давшего имя государству, остановимся на содержании его по данным письменных источников и археологии. В первой половине IX век этим словом обозначался господствующий в Поволховье и на прилегающих территориях этносоциум, сплавленный из скандинавов и славян, с возможным включением балтов и финнов и занимавший среди других славяно-балто-финских этносов Северо-Запада ведущее положение в торговых операциях, в собирании дани, в военных и дипломатических акциях. Глава этого этносоциума "сидел" в Ладоге/Альдейгье и настаивал на том, чтобы на "международной арене" его именовали не конунгом и не князем, а тюркским титулом "хакан". В 850-х годах чувствуется вторжение в Поволховье новой волны скандинавов, разрушивших сложившуюся ситуацию и, видимо, уничтоживших мужскую часть правящей династии, – отголоски этих событий имеются и в скандинавских сагах о конунгах Альдейгьи, и в летописном рассказе о нападении заморских варягов. Какая-то часть северной руси предпринимает в 860 году поход вниз по Днепру на Константинополь, окончившийся неудачей, за чем последовало оседание части руси в Киеве (сведения иноземных источников и летописей). В результате для восстановления разрушенной системы даней и торговли по Волго-Балтийскому пути потребовалось приглашение на договорных началах авторитетного знатного вождя из Скандинавии, первоначально осевшего в древней столице – Ладоге (вероятно, в середине 860-х – начале 870-х годов). Все эти события усиливали скандинавский компонент в составе "руси", однако последующее перенесение столицы к истокам Волхова, в земли "словен", а затем и в Киев, к полянам, привело к новой и, в конце концов, полной славянизации "руси", давшей свое имя и государству.
Представление о трех последовательных столицах Руси – Ладоге, Новгороде (Рюриковом городке) и Киеве – в равной степени основаны на устном эпическом предании, зафиксированном летописью. Однако именно в случае с Ладогой летописные данные о ней как о поселении, существовавшем до Рюрика и ставшим первой его столицей, находят полное подтверждение в свидетельствах археологических и иноземных письменных источников, позволяющих утверждать, что Ладога была столицей некого протогосударства, возглавляемого этносоциумом русь/рос еще до прихода Рюрика.
Представление о Ладоге как первой столице Руси полностью разделяли великие русские историки ВЕК Н. Татищев, С. М. Соловьев и В. О. Ключевский.
Ладога была и столицей Руси в первый период ее становления как государства, и первыми ее "воротами в Европу и из Европы" (морские суда в VIII–Х века спокойно доходили до Ладоги). Позднее столица Руси-России перемещается в глубь евразийских просторов (Рюриков городок, Киев, Владимир, Москва), а сама страна достигает на востоке Тихого океана и Амура. И только после этого столица России возвращается практически к исходной точке – только с учетом изменения водного режима и глубины осадки судов несколько ближе к морю – на Неву вместо Волхова. И возникает Санкт-Петербург, по точному слову А. С. Пушкина, – "окно в Европу".
